Алина Ребель
Новый герой проекта «Цветы эмиграции» Аркадий Барст рассказал Алине Ребель, что в Израиле ждёт новых репатриантов, и почему не стоит ехать сюда без идеологии.
12 августа 2016
Я впервые попала в Цфат всего два года назад, хотя ездила в Израиль часто и много где бывала. Про Цфат я знала, что это святой город для соблюдающих иудеев, и что здесь изучают Каббалу. Это, конечно, интересно, но я была почему-то уверена, что город очень закрытый, сюда нельзя в шортах и майке, в общем, мало пригодный для вольных художников. Те, кто бывал в Цфате, сейчас иронически улыбаются. Потому что Цфат – это картинные галереи и лавочки с таким серебром и бижутерией, от которой даже самые чопорные европейские туристы судорожно хватаются за сердце и кошельки. Ещё Цфат – это город синагог, конечно, одних из самых старых в Израиле. Маленьких, прохладных с настенными росписями и цветными витражами. Узкие улочки Старого города полны туристов, но заглянешь в приоткрытое арочное окно и подсмотришь, как ученики хедера водят пальцами по страницам. Свернешь в сторону от туристического центра и обнаружишь на приступочке двух стариков в хасидских костюмах, словно сошедших с картин цфатских художников. И, кажется, что во главе этого города такие же строгие бородатые старейшины в чёрных шляпах. Которые хоть и допускают здесь все эти вольности – вроде галерей художников и клезмерского фестиваля – но, в общем, не одобряют, конечно же. Так что познакомившись с вице-мэром города, я очень удивилась. Аркадий Барст помогает главе Цфата вести дела в городе уже двенадцать лет. Приехав из Челябинска четверть века назад, он сразу оказался здесь, на израильском крайнем севере. Да так и остался.
— Аркадий, я так понимаю, что вы представитель той самой Большой Алии?
— Да, я приехал в апреле 90-го года, 26 лет назад, из Челябинска. Я родился в Нижнем Новгороде, но, когда мне было три, мы переехали. В Челябинске я закончил Политехнический институт, работал инженером-металлургом, был замначальника техотдела, был начальником производственного бюро, старшим мастером плавильного участка. А когда началось кооперативное движение, ушёл в частный сектор. И стал очень успешным кооператором, бизнесменов тогда не было. В финансовом смысле у меня было всё очень хорошо. Так что в Израиль я поехал из идеологических соображений.
— Сионизм?
— Не только. Из диссидентских тоже. Так случилось, что я не раз ощущал на себе, что такое антисемитизм. Несколько раз меня не выпустили за границу, причём в первый раз ещё в детстве, не приняли из-за национальности в военное училище, о котором я мечтал. Так что, несмотря на хорошее материальное положение и ещё до развала СССР, мы уехали всей семьей.
— А вы себя ощущали евреем или это была просто графа в паспорте?
— В Челябинске еврейские традиции соблюдали единицы, в основном там жили совершенно обрусевшие евреи. Но корни моей семьи из Литвы, так что в моей семье традиции соблюдались. Бабушки даже по-русски плохо говорили, их родной язык был идиш. Мы соблюдали праздники: Рош А-Шана (еверейский новый год), Песах, Йом Кипур. Так что я рос в закрытой еврейской семье. В том смысле, что я с младенчества знал, что можно говорить друзьям, а что должно оставаться в кругу семьи. Дома у нас была не очень советская обстановка. Ну и плюс все эти антисемитские происшествия. Так что, когда появилась возможность уехать, мы уехали.
— Как вы себе это представляли? Чем собирались заниматься в Израиле?
— Я вообще ничего себе не представлял. Мне было 27 лет, я был молод и авантюрен. Жена, двое маленьких детей. По большому счёту мы ехали, ничего не понимая о том, куда мы едем. Ситуацию понимал только мой мудрый папа. Он предупреждал, что среди евреев жить очень сложно, что это другая страна, другой язык, другая ментальность. Честно сказать, я всего это совершенно не понимал. Я просто хотел вырваться из Советского Союза. Более того, я сначала хотел уехать в Америку. Но отец сказал, что в Америку он не поедет, лучше останется в Челябинске. Потому что если уж ехать, то ехать в Израиль. Вот мы и поехали.
— Сейчас многие новые репатрианты пишут о своих первых впечатлениях. Далеко не всегда позитивно пишут, что страшно возмущает тех, кто живет здесь давно. А ваше первое впечатление каким было?
— Сложным. Я абсолютно ничему не удивлялся, хотя ни разу до этого не был за границей. Меня даже не впечатляли полные полки в магазинах, как многих тогда. Мы жили достаточно обеспеченно в Союзе. Но Израиль производил несколько отрицательное впечатление в то время: все эти странные постройки, мусор на улицах, в автобусах и супермаркетах все курили. Для меня это было очень странно. Но я все воспринимал абсолютно спокойно. У меня не было ни разочарования, ни эйфории.
— Ну, мусор никуда не делся.
— Что вы! Израиль стал намного чище. Даже нельзя сравнивать с тем, что было в девяностые! Вообще страна очень изменилась за эти 25 лет. И в этом заслуга русской алии в том числе. Когда я впервые приехал в Цфат – спустя месяц после репатриации – здесь было 16-17 тысяч населения и абсолютно другой город, не похожий на нынешний совершенно.
— В чем же?
— Вы знаете, он был намного живее, в этом смысле он был лучше. Было много кафе, ресторанов, ночных клубов. Шаббат не соблюдался так строго. Были некошерные рестораны и магазины. То есть тогда город не был таким религиозным, как сегодня. Он был очень живой. Но с точки зрения мусора и дремучести населения это было что-то невероятное.
— То есть произошла отличная от всего мира история: город за четверть века стал более закрытым?
— Я не могу сказать, что Цфат закрытый религиозный город. Хотя у туристов, которые посещают только Старый город, конечно, складывается такое впечатление. Там живут ультрарелигиозные, да и туризм на 90% здесь религиозный. И, кажется, что оказываешься в XVIII веке. Отчасти это правда – многие семьи настолько верующие, что живут без телевизоров, гаджетов, строго соблюдают традиции. Здесь ведь центр мировой каббалистики: со всего мира сюда съезжаются очень серьёзные религиозные люди из США, России, Канады, Франции. Но если посмотреть с другой стороны, мэр Цфата – светский, вице-мэр – светский. Даже внутри Старого города живут представители самых разных, далеко не только ультрарелигиозных, общин. А за его пределами в основном светские и «вязаные кипы» (евреи, соблюдающие традиции, но живущие как светские – прим. автора).
фото guide-israel.ru
— И при этом все мирно сосуществуют?
— Да, в этом отличие Цфата от других религиозных городов Израиля. У нас практически нет конфликтов между светским и религиозным населением, официально город в субботу открыт, никто не кидает камни в проезжающие машины. Одной из своих первостепенных задач я как раз вижу сохранение статуса-кво между светстким и религиозным населением. На уровне муниципалитета все вопросы решаются с максимальным вниманием к чувствам и интересам всех общин и жителей. Хоть и следует признать, что зачастую в горсовете Цфата разгораются нешуточные споры по некоторым вопросам о соблюдении в городе Галахических предписаний. Сейчас в большинстве из них мы одерживаем победу или добиваемся приемлемого компромисса. И за последние годы в этом смысле добились немалого: в городе, несмотря на яростное сопротивление ультра-ортодоксов, появилось альтернативное кладбище, работают некошерные магазины, празднуются все те праздники, к которым выходцы из бывшего СССР привыкли с детства.
Но религиозное население растет. Цфат – один из четырёх святых городов для иудаизма. Здесь рядом гора Мерон, где похоронен ребе Шимон бар Йохай – знаменитый РАШБИ. И для религиозных людей это святое место. Поэтому они сюда приезжают. К сожалению, это в основном люди бедные, которые не могут себе позволить поселиться в Бней-Браке или Иерусалиме. Вряд ли стоит удивляться, что, начиная ощущать свою силу «большинства», религиозное население одновременно пытается начать навязывать свои порядки.
Цфат вообще, как будто специально, построен для фестивалей.
— И что же делать?
— В первую очередь мы с мэром делаем всё, чтобы привлечь сюда светских репатриантов: из России, из Америки, из Новой Зеландии, из Австралии. Недавно у нас открылся медицинский факультет. Мы можем принять две тысячи студентов-медиков. Уже сейчас там учится около восьмисот человек. Ещё мы начинаем строительство нового района: Цфат Хадаша (Новый Цфат) на две с половиной тысячи единиц жилья. Там же, по проекту, будет построен новый кампус медфакультета. Мы надеемся, что к нам будет приезжать всё больше светских израильтян и новых репатриантов. Здесь ведь климатические условия более комфортные для новеньких: летом не так жарко и зима настоящая, со снегом даже иногда. Новый район увеличит население города больше чем в два раза. И, по всем прогнозам, абсолютное большинство будет принадлежать к израильской светской интеллигенции. Среди них будет и немало офицеров ЦАХАЛа и полиции, а они опять-таки в своем большинстве светские люди.
— А почему раньше Цфат не расширялся? Запроса не было?
— Понимаете, тут ведь всё очень непросто. Земли, на которых мы будем строить, сельскохозяйственные. Чтобы перевести их в жилой фонд, нужно пройти целую процедуру. Из-за израильской бюрократии это занимает пять лет. Наш мэр Илан Шохат начал разрабатывать этот проект, когда его только избрали. Прошло семь с половиной лет, и вот мы только начинаем строительство. Хотя, когда он это задумал, ему все говорили, что это никому не нужно, и потребуется сто лет на такой проект.
— Но дело же не только в том, где жить. Многие, выбирая город для репатриации, предпочитают центр страны, потому что там концерты, выставки, мероприятия разные.
— Это только кажется, что на периферии ничего не происходит. Вот, например, у нас каждый год проходит фестиваль клезмерской музыки. Скоро начнется – 15 августа. На него съезжается в среднем 200 тысяч зрителей со всей страны и из других стран тоже на три дня. Это народный фестиваль, то есть бесплатный. Весь город превращается в сцены. Я вам скажу, что эти три дня фестиваля дают владельцам ресторанов, кафе, магазинов, художественных галерей выручку, на которую они живут потом всю зиму. Цфат вообще, как будто специально, построен для фестивалей. Ещё у нас проходит международный детский фестиваль «Северная радуга», на который приезжают дети со всего Израиля, а также, участники из стран бывшего СССР. И это только начало. Не так давно мне удалось добиться выделения нашим министерством абсорбции дополнительных средств на проведение в Цфате концертов ведущих российских гастролеров по субсидируемым ценам. Есть и планы проведения новых фестивалей.
фото idealworld.com.ua
— Но это разовые мероприятия. А в Тель-Авиве что-то происходит каждый день.
— А к нам всё равно едут. Мы всё делаем для того, чтобы репатриация прошла максимально комфортно. Например, каждого приезжающего уже ждёт съёмная квартира, чтобы он не платил маклерам и не бегал по городу в поисках жилья. Мы помогаем найти работу, помогаем в оформлении в поликлиниках, школах и других организациях в городе. К нам ежегодно приезжает в среднем 200 семей. Для Цфата это очень много. И он очень привлекателен для приезжих. Во-первых, это настоящий израильский город, в котором говорят на иврите, а не русское гетто. То есть человек сразу попадает в языковую среду, это помогает ему выучить язык. Во-вторых, в первые годы в стране важно найти город, в котором можно недорого снять жилье, выучить иврит, осмотреться. И при этом можно прожить на корзину абсорбции, а не мыть полы после ульпана. Конечно, большая часть сегодняшних репатриантов приезжает с какими-то доходами из страны исхода: пенсия, деньги, вырученные за продажу квартир, накопления. Но всё равно потратить их в первый же год на аренду квартиры в Тель-Авиве очень и очень неразумно. Кроме того, я лично стараюсь помочь каждому репатрианту найти работу. Здесь масса высокотехнологичных предприятий вокруг.
И ещё один важный фактор: здесь хорошо растить детей. Низкий уровень преступности. Я приложил все усилия, чтобы в Цфате действовала масса детских, да и не только детских кружков и спортивных секций, как бесплатных, так и по символическим ценам или по ценам, которые в 2-3 раза ниже, чем в любом другом городе страны. Весь Израиль сейчас озабочен тем, куда пристроить детей на летние каникулы. Лагеря стоят дорого. А у нас за 150 шекелей (остальную сумму доплачивает муниципалитет) в течение августа детей новых репатриантов ежедневно доставляют в современный компьютерный центр, где они занимаются изучением компьютерных программ и посещают бассейн. Кроме этого, нельзя не отметить, что с момента прихода Илана Шохата к власти городские школы вошли в число лучших в Израиле. К среднеобразовательной школе добавились два класса, обучение в которых приравнивается к колледжу. Всё это делает Цфат уникальным городом для новых репатриантов. Так что многие остаются здесь насовсем.
Если нет идеологии – ничего не поможет: можно устроить на хорошую работу, окружить теплом и заботой, но человек всё равно не приживётся. Его будет всё раздражать, ему будет плохо. И, в конце концов, он уедет.
— Меня часто спрашивают, куда податься художнику-репатрианту. Первым на ум приходит, конечно, Цфат. Здесь галереи, выставки. Художнику реально здесь найти для себя место?
— Вот здесь я как раз должен сказать, что искусство в Израиле – это ремесло и бизнес. По этому принципу и живут наши художники. Они арендуют галереи, пишут картины, продают. И здесь всё зависит уже только от них. Художники сами выбирают, где жить и открывать галерею, а выбор не так уж велик: Цфат, Иерусалим, Яффо. Сегодня в Старом городе Цфата процентов семьдесят галерей художников-репатриантов. Необязательно из России, но «русских» очень много. У нас последнее время появились большие планы, связанные с художниками, но я понимаю, как трудно будет их осуществить, и потому пока лучше промолчу.
— Одна из основных проблем эмигрантов – они застревают в «русском гетто», из которого довольно непросто выбраться.
— В Цфате такого нет. Всё-таки население центра страны это – выходцы из Европы в нескольких поколениях. Там очень много снобизма, и они не очень любят «русских». В первую очередь они боятся, что наши дети составят конкуренцию их детям. Цфат же это периферия, здесь достаточно простое население, не снобское. Поэтому здесь гораздо проще вписаться в среду. У меня, как и у многих моих знакомых, огромное количество друзей среди коренных жителей. В городе вообще очень доброжелательная обстановка. Но надо понимать, что далеко не все приезжающие, к сожалению, готовы или могут выйти из гетто. Сами понимаете, для тех, кто приезжает в пенсионном возрасте, войти в израильскую жизнь очень сложно. У них годами сложившееся мировоззрение, культура, они редко могут выучить язык. Но, должен вам сказать, что даже я, приехавший в 27 лет, четверть века живущий в Израиле, по-прежнему больше всего люблю русский язык, русскую литературу. Я не пытаюсь скрывать, что я «русский», наоборот, я этим горжусь. А наши дети, конечно, если и говорят по-русски, ментально они уже всё-таки израильтяне. И это хорошо. Потому что те дети, которые не вписываются в израильскую жизнь, очень озлоблены. Они постоянно находятся в противостоянии к израильским детям, к израильскому обществу. Это вообще довольно распространенная история для любых эмигрантов. Им кажется, что они чего-то не добились, потому что местные их не любят.
— Так это наши комплексы или объективная реальность?
— В Тель-Авиве это объективная реальность. На периферии это наши комплексы. Но тут нужно понимать – мы с вами живём на Востоке, а не в Прибалтике, Америке или Германии. Здесь свои правила. Здесь уважают силу, и ничего с этим сделать нельзя. Поэтому отношение меняется, когда чувствуют силу. Вот Авигдор Либерман стал министром обороны, и к «русским» поменялось отношение даже на местах. Если в городе есть сильный представитель русской общины, который помогает своим, который делает какие-то глобальные вещи для неё, к каждому отдельному члену общины тоже начинают относиться иначе.
— Многим очень непросто даются первые годы в Израиле. Я знаю людей, которые уезжают через месяц, год, два поле репатриации.
— Да, уезжают. Но тут нужно понимать – Израиль очень специфическая страна. Здесь можно многое обрести, но и многое потерять. В любом случае, это страна, в которую ты приезжаешь с обязательной, хотя бы минимальной идеологией. И я не про иудаизм или сионизм. Тут может быть другая идеология: приехал ради будущего детей, приехал, потому что не хочешь жить в России, приехал, потому что еврей. Но эту страну надо полюбить, тогда она тебе вернёт. Если этого не произойдет – мне очень жаль. И люди, которые ещё только собираются ехать, должны тысячу раз взвесить, ехать ли им вообще. Потому что, если нет такой вот идеологии – ничего не поможет: можно устроить его на хорошую работу, окружить его теплом и заботой, он всё равно не приживётся. Его будет всё раздражать, ему будет плохо. И, в конце концов, он уедет. Я заранее всех об этом предупреждаю. Но если вы всё-таки решили, приехали и полюбили – Израиль будет к вам благосклонен. К вам придёт то ощущение, которое замечательно выражено в последней фразе известной юморески Эфраима Кишона, где он перечисляет все достоинства и недостатки Израиля: «Это – моя страна. Это – единственная страна, где я мог бы жить».
comments powered by HyperComments